Переулками Москвы. Даже не улица, а просто Щипок

Улица Щипок – ещё одно исключение в нашем цикле о столичных переулках, увы, лишь некоторых. Но не только потому, что он, как Большая Бронная, лишь соединяет между собой других – Дубининскую улицу со Стремянным переулком. Улица Щипок, даже не по своей истории или архитектуре, а по образу жизни – это настоящий московский переулок, а когда-то и вовсе проулок по задворкам.

Замоскворецкий Щипок, протяжённостью всего-то в 650 метров, почему-то зачисленный в улицы, за своё оригинальное название должен благодарить таможенников. Это в их обязанности входило прощупывать на границе Земляного города товары и поклажу, которые поступали в Первопрестольную с богатого юга. Чтобы никто без уплаты пошлины не проскочил.




Когда-то начало улицы украшало собственное неординарное граффити, просто замазанное после того, как стало стираться. Сегодня таможенников на Щипке сменили представители офисного планктона и студенты.

Но дух улочки, который благодаря студентам Плешки и ещё нескольких вузов и колледжей, скорее деловитый, чем тихий и уютный, изменился, повторюсь, не сильно. Жилья на улице стало существенно меньше, и фланировать по ней вряд ли имеет смысл, но зато есть где присесть и перекусить.


Щипок стал улицей, не грязной, а мощёной, сначала тёсом, потом – камнем, только после пожара 1812 года. Очень быстро растущий город поглотил огороды на внешней стороне Садового кольца, тогда же у Щипка чётко определилось и направление – на Серпуховку, куда по этой улице везли товары с Дербенёвской набережной и текстильных фабрик.

С тех пор Щипок перестраивали не раз, но старых зданий осталось тут немало, начиная с бывшего завода «Новая Победа» и богадельни купцов Солодовниковых, переделанных под офисы, и кончая доходными домами и забытой Александровской больницей.

Интересно, что своё солидное имя больница получила после выздоровления заразившегося тифом цесаревича Александра Александровича, будущего императора Александра III Миротворца. А из больницы с годами вырос знаменитый институт хирургии имении Вишневского, один из старинных корпусов которого выходит непосредственно на Щипок (фото).


В подвале одного из доходных домов на Щипке в начале XX века печатали «Искру», но музей там открывать не стали, в отличие от неплохо известного музея подпольной типографии на Лесной (см. фото). На улице свою механическую мастерскую, выросшую до завода, в середине XIX века построили немцы из Ганновера братья Бромлеи.


Исторически сложилось, что предприятия в этом районе соседствовали с учреждениями, которые сейчас называют социальными, а значит – и с церквями. На Щипке ни одна из них не сохранилась, зато появились сразу две трёхзвёздочные гостиницы, что связано с близостью к Павелецкому вокзалу и Плехановскому институту.

Практически на Шипке осталось не так много видимых следов и от больничного городка, совместившего богадельню и ту самую Александровскую больницу. Все его сохранившиеся здания просто растворились среди новых корпусов института Вишневского.


С перекрёстка с Большим Строченовским переулком, неподалёку от тамошних бань, когда-то знаменитых не хуже Сандунов, на Щипок открывается весьма эффектный вид. Если бы не глухая ограда, всё выглядит почти как легендарные питерские «Пять углов» (см. фото).


Впрочем, Щипок и начало своё берёт с пяти углов – так как с того же перекрёстка у Плехановского института уходит в сторону и Большой Стремянный переулок. Сегодня на улице Щипок много сервиса, причём преобладает тот, который называют элитным – салоны красоты и визовые центры.


Но есть во дворах и кое-что более достойное упоминания.

Во-первых, это мало кому видный монумент с танком Т-34-85 на школьном дворе на Щипке, хотя и с официальным адресом по Дубининской улице.


Так, без лишнего пафоса решено было увековечить память 4-й танковой армии генерала В. М. Баданова, которого после ранения, сменил Д. Д. Лелюшенко. 4-я ТА стала потом гвардейской – 4-й гв. ТА и дошла до Берлина. Она, точнее – её управление и почти все не танковые части и подразделения, формировались именно здесь, в Замоскворечье.

В 4-ю танковую поступали на вооружение десятки и даже сотни именно таких тридцатьчетвёрок последней модификации, с 85-миллиметровой пушкой и усиленной бронёй. Эти танки, немного потеряв в скорости и манёвренности, уже не были мишенями для немецких Pz-6 «Тигров», а с Pz-5 «Пантерами» бились уже как минимум на равных.


Шесть плит из чёрного мрамора, которые регулярно усыпаны цветами и бережно сохраняются, напоминают об основных операциях советских танкистов. Июль 1943 – Козельск, формирование; март 1944 – Каменец-Подольск; июль 1944 – Львов; август 1944 – Ратибор; январь 1945 – Сандомир; и наконец май 1945 – взятие Берлина (на фото).

Жаль только, что танк спрятан среди зелени, и пройти к нему можно только через школьные ворота с кнопкой доступа, скажем так, не совсем свободно. Не так много стоит в столице танков и пушек, а об этом монументе вообще знают, похоже, только в школе номер 627.


А ещё – знают ветераны 4-й гв. ТА, их потомки и немногие местные. А ведь вместе с танком тут же заняла позицию и легендарная 45-мм противотанковая пушка, «сорокапятка», тоже дошедшая до Берлина.

Во-вторых, это память о великом режиссёре Андрее Тарковском, прямо говоря, почти уничтоженная без суда и без следа. Когда-то на защиту его дома, нельзя не признать, вряд ли пригодного к восстановлению (см. фото), вставали активисты, но по ним и по Тарковскому, что называется, прошлись бульдозерами.


Здесь стоит напомнить, что рьяные столичные коммунальщики едва не замазали подчистую известное всем неравнодушным граффити, не на Щипке, а совсем недалеко – в 1-м Щипковском переулке. На нём – изображение друга режиссёра, актёра Олега Янковского, со свечой в проёме стены, как в фильме «Ностальгия».


Сегодня свечу уже никто не зажигает, а граффити ещё живо, хотя добраться до него – тот ещё квест. Сама стена со свечой за забором, который регулярно взламывают и так же регулярно чинят. И это – на больничных задниках, куда надо дважды свернуть – сначала со Щипка, а потом уже и с первого переулка во второй, оставляя слева слегка помпезное здание гинекологической клиники.

И то же всё с Тарковским и Янковским делалось ради экономии средств, как видно, потому, что поддерживать произведения архитектуры и искусства в пристойном виде – это для отнюдь не бедной Москвы слишком дорого.


И наконец, в-третьих – это музей Сергея Есенина, государственный, хотя и открытый энтузиастами к 100-летию поэта, но, как и можно было ожидать, взятый под крыло нашим чиновничеством. И спрятанный, причём задней стеной к Щипку, во дворе очередной коммерческой клиники.

Щипок, точнее – соседний Большой Строченовский переулок – это единственный адрес Есенина в Москве, где он не просто жил, а был прописан, к тому же вместе с отцом. Старая столица никогда не была чужой для Есенина, и ещё об одном адресе поэта – в переулке Чернышевского (фото), куда он наведывался в Суриковский литературно-художественный кружок, ещё будет рассказано.


Здесь же на задворках Щипка ничуть не меньше, чем мемориальная экспозиция, важна достаточно аккуратно, хотя и не без потерь, воссозданная в крохотном дворике атмосфера старой есенинской Москвы. Той самой, где

Низкий дом без меня ссутулился,
Старый пёс мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Помереть, знать, судил мне Бог.